Секс в большом городе, которого нет

Сцена из спектакля «Когда вся жизнь была иной» в Санкт-Петербургском Театре музыкальной комедии. Фото – Мария Ковалева

В Петербурге появился «жантильный уголок элегантного Парижа!», и находится он в Театре музыкальной комедии: 6 декабря 2020 там состоялась премьера кабаретных песен»(так обозначили этот жанр в театре) Андрея Тихомирова – «Когда вся жизнь была иной».

Зрителю, пристрастному настолько, что ради возможности услышать музыку любимого композитора он готов приехать в Петербург на несколько часов, в общем-то, простительна любая степень восторженности. Вместе с тем, я взял паузу, чтобы сквозь хор голосов эмоций и чувств расслышать ту самую «ложку», без которой не обходится ни одна приличная бочка.

Вокальные миниатюры на стихи Николая Агнивцева, или «песенки» – как вслед за поэтом называет их композитор, я знал лишь по немногочисленным записям, большей частью в авторском же исполнении. «Живьём» их довелось услышать лишь пару раз в Москве – в музее Рубинштейна и в Рахманиновском зале Московской консерватории, за что хочу поблагодарить пианистку Карину Погосбекову, тенора Валерия Макарова и сопрано Татьяну Бикмухаметову – своим прочтением они убедительно показали, что эта музыка содержит в себе всё необходимое для успеха и у артистов (каждая миниатюра – великолепное поле для актерских исканий и экспериментов), и, конечно же, у публики!

Об этом также говорят несколько сотен просмотров видеозаписи их выступления в Рахманиновском зале Московской консерватории при отсутствии какого бы то ни было продвижения в Сети.

Рискну предположить, что их успех мог сыграть определённую роль в том, чтобы эти «песенки» обрели сценическое воплощение. И случилось это в Санкт-Петербурге – городе, родном для Андрея Тихомирова и любимом для москвича Николая Агнивцева.

Cпектакль «Когда вся жизнь была иной» составили 14 вокальных миниатюр-сценок, некоторые из которых получили оркестровый аккомпанемент – так с подачи музыкального руководителя постановки, заслуженного артиста России Андрея Алексеева галантные истории обрели новое звуковое пространство, переосмысленное и созданное Андреем Тихомировым de novo.

Идея столь радикального хода для дирижёра не нова – то, что «песенкам» на стихи Николая Агнивцева прекрасно подойдёт оркестровая оправа, он выяснил ещё пару лет назад, когда предложил композитору сделать оркестровую версию «нано-оперы» «Собачий вальс». Её премьера силами оркестра Санкт-Петербурского университета и солиста баритона Филиппа Евича состоялась в мае 2018 года.

Сказать, что оркестровые номера заново открыли для меня уже хорошо известные романсы, многие из которых, пардон за подробность, имею обыкновение напевать в душе, – не сказать ничего! Миниатюры искусной выделки с оригинальными запоминающимися мелодиями, каждая из которых длится 3-5 минут (отличный хронометраж для радиостанций, между прочим!), слушались на одном дыхании и принимались залом неизменно с овацией (и это — в условиях не побоюсь этого слова – мировой премьеры!).

Более того, покидая театр, многие зрители, обсуждая пикантность увиденных сцен, вольно или невольно напевали кто про донну Эльвиру д’Амор, кто про Кролика и Крокодила, а кто-то в задумчивости пел «Вы помните былые дни»… что, на мой взгляд, даже ценнее стоячей овации, которой публика проводила произведение.

В этом огромная заслуга не только певцов, но и музыкантов оркестра, которые в кратчайшие сроки подготовили премьеру: Андрей Алексеев сделал всё, чтобы музыка звучала в непринуждённой и лёгкой манере.

Чередование номеров с фортепианным аккомпанементом и оркестровых – эффектный приём, которым создатели спектакля пользовались, руководствуясь принципом разумной достаточности.

Под фортепиано прозвучали наиболее пронзительные и драматичные номера, например, баллада «Король Артур», вызвавшая в памяти классические рок-хиты «старой школы» – группы Yes, РикаУэйкмана и раннего Элтона Джона. Эти ассоциации подчёркивались совершенным аккомпанементом Ольги Алексеевой – тот случай, когда композитор и исполнитель идеально понимают друг друга и говорят на одном языке.

Вокальная партия большинства миниатюр также претерпела некоторые изменения: композитор переработал её для трёх голосов– сопрано (Наталья Савченко), тенора (Фёдор Осипов) и баритона (Олег Ромашин), превратив сольные номера в настоящие ансамбли-сцены, каждая из которых, обладая собственной внутренней драматургией, подчинялась логике спектакля.

За кажущейся лёгкостью, с которой артисты рассказывали галантные, порой пикантные, а временами и вовсе на грани приличий истории из жизни дореволюционного Петербурга и его обитателей, чувствовалась серьёзная работа над каждым жестом, взглядом, интонацией! При этом внутренняя «микрорежиссура» была настолько органична, что порой казалось, артисты просто музицируют в своё удовольствие и импровизируют; и если в мужских партиях иногда слышалась некоторая скованность, то Наталья Савченко действительно блистала во множестве своих персонажей – могучий актерский талант соседствовал с прекрасной вокальной формой!

Режиссеру-постановщику Вере Домбровской трём ярким артистам удалось создать эффектную драматургию в каждой из 14 миниатюр, с уникальными сюжетами, проработанными до мельчайших деталей. Вместе с тем, на мой взгляд, музыкальная драматургия не нашла комплементарного решения на уровне действия в целом.

«Кабаретная» провокативность материала подтолкнула режиссёра к commedia dell’arte:«клубничку» Серебряного века (порой, на грани похабщины, но, ни разу (!) не переступая оную) рассказывают Пьеро (отчего-то, вдруг ставший весёлым персонажем) и sic! меланхоличный и печальный Арлекин. Такая путаница в амплуа, на мой взгляд, не только ничем не оправдана, но и мешает артистам, являясь одной из возможных причин некоторой скованности, о которой я уже упоминал.

Однако, это не единственный вопрос к режиссёру; главный же, по крайней мере, для меня, состоит в том, что спектакль без антракта «разваливается» на две части: череда пикантных историй о торжестве эротизма в отдельно взятом городе, в которых эмоциональный градус последовательно нарастает от серенады «Если хочешь» к водевилю «В.О. 17-я линия», вдруг, словно «шторка, одёрнутая резко чьей-то гневною рукой», сменяется политической сатирой «Кролик и крокодил», горькой «исторической хроникой» «Рассеянный Король», балладой «Король Артур» и заканчивается романсом «Вы помните, былые дни», на котором не прослезится только чёрствое сердце?

Почему, начавшись как театральное действие, спектакль вдруг прерывается на несколько номеров «концертным конферансом» и к финалу снова заканчивается как театр?.. На мой вкус, действию всё же не хватает некоторой органичности.

А впрочем, не так ли всё и бывает в жизни? Пресловутый fatum имеет обыкновение бесцеремонно вторгаться в жизнь, в считанные мгновения меняя её прежний уклад на новый лад, и всё, что остаётся – это помнить былые дни, помнить, как «пробил страшный, смертный час на Петропавловских курантах», помнить, как вмиг испарилась лёгкость и даже небрежность бытия, пикантность и фривольность, помнить, как не стало города с его элегантным жизненным укладом… а затем наступила эпоха, в которой не было секса многие десятилетия…

Сегодня не осталось и тех, кто помнит тот Петербург. Но, как говорила колоритная баронесса из комедии нравов «Распутник» Габриэля Агиона, «прогресс не остановить!», и пусть не учёные, так композиторы и артисты сумели изобрести машину времени, способную перенести нас на 113 лет назад, чтобы мы смогли увидеть город, которого уже нет. Bravi!

Роман Сидоров