Леонард Бернстайн

25. 08. 2015 г.  В этот день родился Леонард Бернстайн, превосходный дирижер, пианист, композитор, популяризатор музыки, отстаивавший в своих статьях и книгах идею равноправия академической и "легкой" музыки, и просто очень своеобразная и яркая творческая личность. Меня, конечно, интересует прежде всего Бернстайн-композитор, автор нескольких мюзиклов (один из которых, похоже, обеспечил его автору входной билет в бессмертие), других сочинений для музыкального театра и несколько крупных симфонических вещей; он даже на оперу замахнулся, правда, эту попытку трудно назвать удачной. 

Какое-то время (точнее, периодически) Бернстайн честно пытался быть тем, что в ХХ веке, да и до сих пор, именуется "серьезным композитором". Как-никак он был учеником Уолтера Пистона, написавшего много сочинений в додекафонной технике. Слава богу, по этой дороге Бернстайн не пошел – видимо, здоровая тогда еще почва американской музыки уберегла его от погружения в глубины схоластики. Влияние позднего романтизма, ранний Стравинский, умеренный модернизм – не более того. Когда я слушаю «серьезные» сочинения Бернстайна, параллелью к нему у меня в мозгу постоянно вспыхивает музыка Бриттена. Видимо, эти два крупных таланта бродили по одной и той же опушке дремучего леса музыкального авангарда.

Как и у многих других композиторов ХХ века, в творчестве Бернстайна два музыкальных массива – «академический» и «популярный» подвергаются более или менее жесткой «расовой» сегрегации. Ярким примером является сорокаминутное ораториально-симфоническом произведении “Kaddish”, которое сам Бернстайн по какой-то не очень ясной мне причине обозначил как свою Третью симфонию. Музыкальный язык этого сочинения практически очищен от всего современно-бытового, непосредственного, живого. Современная Бернстайну Америка интонационно там не представлена, слабые ее блики можно обнаружить только в ритмах да в «имперском» стиле некоторых хоровых фрагментов. Стиль этот, как я подозреваю, американцы взрастили на своей почве не без влияния русской музыки (как тут не вспомнить главную партию из увертюры к «Князю Игорю», написанной Глазуновым!).

Говоря в целом, “Kaddish” изобилует таким количеством музыкальных клише, впрочем, использованных очень грамотно и с толком, что это почти исключает проявление какой либо творческой индивидуальности автора. Несмотря на внешнюю музыкальную экспрессию, содержание произведения, несомненно, духовно глубокое и эмоциональное, передано не столько средствами музыки, сколько текстом, порученным чтецу.

И все же, воображение Бернстайна-музыканта постоянно волновала идея соединения современной ему академической музыки – и популярной: классического джаза и бродвейского мюзикла прежде всего. Сделать то, что удалось Гершвину, т. е. оплодотворить академическую музыку элементами языка популярных жанров Бернстайн не сумел. А может быть, где-то подспудно он опасался последствий столь «одиозного» деяния: а ну как загрызут композитора коллеги и музыковеды, агрессивные защитники современной музыки от низменных влияний «музыки масс»? Так или иначе, попытка совмещения «серьезного» и «легкого» жанров в “Mass” (по-английски это слово означает и массу, и мессу) привела лишь к тому, что эти два начала сосуществуют в произведении Бернстайна формально – не сливаясь, не прорастая друг в друга интонационно, а чередуясь в разнящихся по стилистике фрагментах. И вот что поразительно: находясь в таком искусственном, вынужденном симбиозе, эти два начала не только не обогащают друг друга, но даже наоборот. Симфоническая музыка обедняется по своей содержательности, а «эстрадная» делается более бледной.

Но зато, когда он заходил на сближение с противоположной стороны, Бернстайну удавалось привнести нечто академическое в популярный жанр. Он действительно симфонизировал мюзикл и придал ему некоторые оперные черты. Сделать это не так просто, как может показаться со стороны. Чуть-чуть переборщить – и получится мюзикл, перегруженный музыкальными «заумностями», возможно, более интересный с точки зрения теоретиков музыки, но слабый именно как произведение, заявленное рамках данного жанра. Однако если все рассчитать верно (а Бернстайн, при всей кажущейся непосредственности его тематизма, в мюзиклах, несомненно, является великолепным конструктором, «музыкальным инженером», в определенном смысле последователем Стравинского), то где-то там, в точке золотого сечения получается… «Вестсайдская история»!

Ну и на закуску -