Перед прочтением сжечь (с)

26.01.2018


В пантеоне композиторов прошлого есть фигуры, вокруг которых еще при жизни создалась атмосфера почти религиозного поклонения, выходившего далеко за рамки обычного восхищения творчеством мастера. Я говорю о Рихарде Вагнере и Александре Скрябине. Безусловно, культ Скрябина никогда не был столь «всеобщим», как вагнеровский. Круг людей, преклонявшихся не только перед его музыкой, но и перед личностью ее автора, поначалу был очень узок. Но после смерти композитора число «посвященных» – тех, кто был готов принять как величайшее откровение все, что было им высказано, написано и сделано, резко выросло, и не только в России.

Чтобы стать своего рода «властителем дум», композитору недостаточно просто писать музыку: требуется соблюсти еще два условия. Прежде всего, у кандидата на эту роль непременно должна быть некая программа, трактуемая как философская – глобальная идея, которую он выражает не только в музыке, но и (главным образом) словесно. С точки зрения «посвященных», это несомненный плюс, а не минус. Хотя, если вдуматься, что же это за музыка такая, которую сложно оценить по достоинству, просто послушав, а нужно непременно прочитать сопроводительный текст, да еще и заглянуть в философский словарь? 

Традиция словесного описания композитором своего произведения появилась еще у романтиков, но окончательно она оформилась в начале ХХ века, и лепта Скрябина здесь, несомненно, велика (хотя как раз его сочинения, по моему глубокому убеждению, ни в каких описательных текстах не нуждаются). Впоследствии на этой ниве основательно потрудились десятки, если не сотни других, значительно менее одаренных авторов. Предварять исполнение своих сочинений не только неудобочитаемыми программами, но и длинными заумными лекциями, стало прямо-таки модным трендом. И сегодня этот жанр, который, будь я любителем вычурной терминологии, предложил бы обозначить как нарративно-музыкальный симулякр, еще не утратил своей популярности.

Второе условие связано с, так сказать, техническими параметрами музыкального произведения. Читая тексты, написанные «фанатами» Скрябина, не перестаешь поражаться обилию восторженных эпитетов, характеризующих его музыку как «грандиозную», «величественную», «пламенно-героическую» и т. п. Складывается впечатление, что у перенасыщенной пафосом симфонической поэмы, написанной для оркестра четверного состава, хора и органа, шансы быть признанной выдающимся произведением музыкального искусства заведомо выше, нежели у небольшой фортепианной прелюдии. Но в реальности мы знаем случаи, когда композитор гениально выражал себя и свое время не в гигантских, поражающих мощью звучания симфониях, а в чудесных, волшебной красоты миниатюрах. Позволю себе высказать мнение: с героем моего эссе Прерванный каданс дело обстоит именно так.


Комментарии

Ваш комментарий

(будет виден только администрации сайта, можно не указывать)