Густав Малер

Большинство великих явлений искусства остаются в золотом фонде культуры не в последнюю очередь благодаря своей цельности и соразмерности элементов. Но бывают и случаи прямо противоположного свойства. Таков Шекспир. Таков Достоевский. Таков Густав Малер.

Этот тщедушный, слабого здоровья человек настоящий диктатор. Его творчество несет в себе угрозу опасной болезни – «малерии». Основной симптом: у заболевшего пропадает желание контактировать с любой музыкой, кроме малеровской. Знак выздоровления: музыка Малера становится не нужна, она даже способна вызвать отторжение. Но в отличие от другой сходной мании, «вагнерии», избавившись от которой, в дальнейшем можно рассчитывать на благоприятный прогноз, здесь иммунитет не вырабатывается, «малерия» имеет выраженную склонность к рецидивам.

А все дело именно в уникальной противоречивости самого феномена, каковым является творчество Малера – оно все держится на противоречиях, как на опорных столбах. Вот основные из них:

1. Склонность композитора к гигантским построениям – и прямо-таки шизоидная дерганность и хаотичность мысли, ее непредсказуемость на каждом повороте, на каждой развилке музыкальной формы, подчиняющейся у Малера не логике, а чувству.

2. Обращение к абстрактно-гуманистическим идеям – и их воплощение посредством насыщения музыкальной ткани массой «приземленно-бытовых» ассоциаций.

3. Желание говорить со всем человечеством – и необозримые по времени, сложно устроенные музыкальные пространства: попробуйте-ка не утонуть в них! Не каждому профессионалу это доступно.

4. Огромная махина оркестра – и партитура, написанная как будто для десятка камерных ансамблей. На глаз чертовски изобретательно, но… само не звучит.

Тут надо пояснить. Есть партитуры, так называемые «самоиграйки», которые написаны настолько безупречно с функциональной точки зрения, что в принципе будут звучать и без дирижера, достаточно кому-нибудь дать отмашку на вступление. Таковы партитуры Чайковского, в музыке которого градус накала страстей не меньший, чем у Малера, но при этом она обладает стальной логикой. Малеру же требуется дирижер, о да! Ему он просто необходим, причем дирижер-личность, профессионал очень крупного масштаба. Простым «капельмейстером» тут не обойтись. А еще симфониям Малера нужно вдвое, если не втрое больше репетиционного времени. Своего рода «VIP» условия. Отработки отдельных фрагментов в рамках знакомства оркестра с особенностями индивидуальной концепцией маэстро недостаточно: нужно выверять баланс всей музыкальной ткани, так за тактом.

Поймите меня правильно: таков феномен. Это не хорошо и не плохо, это  – гений.

И последнее. В рецензиях на исполнение симфоний Малера  очень часто следом за фамилией композитора идут цветистые рассуждения о больших общечеловеческих идеях и предчувствии мировых катастроф. Второе недоказуемо, а первое… Не думаю, что в этом смысле малеровский состав чем-то отличается от того, что выражает музыка Бетховена, Брамса или Чайковского. Да что говорить: те же самые гуманистические идеи и сегодня могут быть сформулированы любым интеллигентным человеком, воспитанным в лоне европейской культуры; Малер для этого не нужен. А вот невероятное по своей оригинальности, разящее наповал сочетание высоких обще-гуманистических тем и сочного, я бы даже сказал, смачного языка, замешанного на мотивах, почерпнутых в австро-еврейском бытовом интонационном пуле – это МАЛЕР! Вот это – на века.