Как трудно быть веселым

28.02.2017


Недавно, просматривая на сайте operabase.com названия опер, входящих в сотню самых исполняемых, я обратил внимание на одну занятную деталь: произведения, которые можно отнести к комедийным жанрам, занимают лишь четвертую часть этого списка. А если исключить из него оперетты Оффенбаха, Штрауса, Кальмана и Легара, то собственно комических опер там окажется всего 17. Семнадцать из ста!

Вот он, этот островок веселья в океане оперной серьезности:

1. «Севильский цирюльник» Россини

2. «Свадьба Фигаро» Моцарта

3. «Любовный напиток» Доницетти

4. «Так поступают все женщины» Моцарта

5. «Похищение из сераля» Моцарта

6. «Золушка» Россини

7. «Фальстаф» Верди

8. «Дон Паскуале» Доницетти

9. «Кавалер розы» Р. Штрауса

10. «Джанни Скикки» Пуччини

11. «Ариадна на Наксосе» Р. Штрауса

12. «Проданная невеста» Сметаны

13. «Лисичка-плутовка» Яначека

14. «Итальянка в Алжире» Россини

15. «Похождения повесы» Стравинского

16. «Сон в летнюю ночь» Бриттена

17. «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева

Если бы я мог как-то повлиять на ход вещей, то непременно удалил из «золотой» сотни обе оперы Р. Штрауса. У немцев почему-то считается забавным все, что не ведет к трагической развязке или хотя бы к убедительной, с разгромным счетом, победе добродетели над пороком. У меня же, с детства испорченного проигрыванием по клавиру опер Прокофьева и Россини, сформировались несколько иные представления о юморе в музыке. Поэтому «Кавалера розы» и «Ариадну на Наксосе» я бы с легкой душой заменил на «Обручение в монастыре» («Дуэнью») Прокофьева и «Испанский час» Равеля. Но это лишь мое личное мнение, отражающее мои, столь же личные, симпатии.

Интересно другое: почему так невелико, в сравнении с оперными драмами, количество жизнеспособных комических опер? Ведь в 19 веке, когда опера находилась на пике своего расцвета, их сочинялось более чем достаточно. Откуда же такой дефицит?

Казалось бы, ответ очевиден: комедийные жанры всегда были тесно связаны с повседневностью, с тем, что волнует людей здесь и сейчас. Не случайно оперетты, как и водевили, часто насыщались диалогами на злобу дня. Но жизнь меняется, и то, что было близко, понятно и остроумно с точки зрения одной эпохи, следующими поколениями может восприниматься как скучный анахронизм.

Отчасти так оно и есть. Но… возьмем, к примеру, «Свадьбу Фигаро». Интрига там закручена вокруг желания скучающего графа Альмавивы воспользоваться стародавней привилегией феодала в отношении хорошенькой служанки, собравшейся замуж (вот времена-то были – не воротишь!). Но, положа руку на сердце, разве тот факт, что институт «права первой ночи» давно упразднен, мешает нам получать удовольствие от оперы Моцарта? Да ничуть не мешает!

Или вот – «Проданная невеста» Сметаны. Неужели отсутствие в нашей реальности буколических крестьян, для которых любое событие – законный повод станцевать польку, умаляет ее обаяние? Вовсе нет: нам, сегодняшним, даже проще поверить, что лет 200 лет назад такие крестьяне в изобилии водились в Европе…

Значит, дело не в бытовых сюжетных анахронизмах или, во всяком случае, не только в них. А в чем же?

Вторая половина 19-го века – время, когда «голливудский» оперный стандарт начал трещать и разваливаться под натиском крепнущего творческого «я» композиторов. Фактор четкой жанровой принадлежности оперы постепенно утрачивал свое значение, и на первый план выходила яркость конкретного феномена. Процесс этот шел не всегда гладко и сопровождался эксцессами типа неудачи с «Кармен», провалившейся на премьере именно из-за несоответствия «продукта» ожиданиям публики театра «Опера-Комик». Тем не менее, тенденция была налицо, и в обществе она воспринималась как прогрессивная.

И действительно, ситуация, при которой талантливый композитор мог более свободно воплощать свои замыслы, способствовала рождению оперных шедевров. Правда, лишь до той поры, пока внутри оперы соблюдалось равновесие между требованиями жанра и потребностью композитора в самовыражении: окончательное утверждение принципа доминирования личности автора над требованиями жанра привело в результате к разрушению самой оперы.

Но какое отношение все это имеет к вердикту истории, отобравшей лишь 17 произведений, достойных представлять комический жанр в сотне лучших классических опер? Да самое прямое! Меньше стандарта и больше личности гения? Прекрасно! Но есть одна проблема: хорошее чувство юмора – редкое качество. Серьезных людей вокруг намного больше, чем веселых и остроумных, вы не замечали? А тем более в творчестве. Возможно, это звучит несколько цинично, но воссоздать средствами музыки атмосферу трагедии, воплотить в ней лирические переживания, пресловутые «философские раздумья» и даже злой сарказм, столь превосходно освоенный композиторами в 20-м столетии, значительно проще, чем элегантно пошутить. Одно дело, когда есть традиционные «лекала»: они помогают и композитору, и публике, которая сразу понимает – вот под эту музыку может выйти на сцену только персонаж с таким-то комедийным амплуа. И другое дело – когда эти «подпорки» отсутствуют и композитору приходится полагаться только на собственное чувство юмора, зачастую весьма умеренное. А ведь этот юмор еще нужно конвертировать в музыкальные звуки, адекватно передающие смешную ситуацию или забавные черточки в человеческом характере…

Вот и получается, что способность создавать средствами музыки комедийные образы – драгоценный дар, которым даже не всякий гений бывает наделен. Потому и жемчужины юмора в музыке, в том числе оперной, встречаются нечасто. Но тем они ценнее!

Сцена из оперы «Обручение в монастыре» («Дуэнья») Прокофьева. Мариинский театр, дирижер Валерий Гергиев.


Изображая пьянку «святых отцов», Сергей Сергеевич, конечно, мог бы удариться в антиклерикальную сатиру – повод-то очевидный! Но, боюсь, тогда бы это не было так увлекательно…

Комментарии

Ваш комментарий

(будет виден только администрации сайта, можно не указывать)