Неистребимая радость бытия
24.11.2018
«Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почёт». Объясните мне, пожалуйста – а как насчёт взрослого человека? Уже не юноши, но ещё и не старика. Лет с 28 до 67, плюс-минус. Даже если не принимать во внимание мифологический характер максимы, закреплённой в сознании трёх поколений при помощи музыки гениального Дунаевского, все равно получается, что зрелому человеку «у нас» не место, для него не предусмотрено ни дорог, ни почёта. Изволь числиться молодым – или отправляйся на свалку истории, с почётом, а чаще без.
Прямым подтверждение этого тезиса являются так называемые конкурсы молодых композиторов, где статус «молодого» сохраняется как минимум до 35, а то и до 40 лет. Хотя, если через 10 лет после окончания консерватории композитор все ещё «молодой», это, с большой вероятностью, означает, что зрелым он уже никогда не станет…
Однако бог с ними, с этими дефинициями, нелепыми и даже унизительными, хотя и выгодными с точки зрения получения государственных грантов. Лучше скажу о другом. В юности меня очень привлекала поэтизация смерти, а жизнь виделась сплошной трагедией. Не в бытовом плане конечно – тут у меня всё было благополучно, а в метафизическом. Как я страдал! Как скорбел о несовершенстве мира! Как – целиком и полностью – соглашался с тем, что окружающая нас трагическая действительность лишает человека, наделённого интеллектом, права на улыбку! Искреннюю, во всяком случае. Иронически-кривая – дело иное, это даже приветствовалось, особенно в творчестве. Но сочинять музыку, в которой звучит радость, в наше время могут только недоумки, пошляки и ловчилы, пишущие для киностудии «Союзмультфильм» – так я тогда считал.
Как я нравился себе таким: овеянным вселенской печалью, заросшим «духовностью» в пол-лица и непременно в очках с затемнёнными стёклами! И я написал камерную кантату на стихи Лорки «Memento mori», додумавшись посвятить её своей будущей жене.
Но вот что интересно. Теперь, когда даже по меркам конкурсов «молодых композиторов» я уже никак не могу быть причислен к юным дарованиям (и очень давно не ношу бороду, а нацепить тёмные очки меня может заставить разве что какая-то серьёзная неприятность с глазами), мне всё чаще хочется писать о том, как прекрасна жизнь и как это чудесно – жить. Чудесно, несмотря на то, что неприглядные стороны бытия я сейчас вижу намного отчётливее, чем в молодости, не говоря уже об очевидной неизбежности приближающегося небытия. Может, это и есть зрелость?
Комментарии